Ноябрь 1920 года приносит в Константинополь последние волны великого исхода. Среди тысяч изможденных людей, выброшенных на чужие берега после падения Крыма, оказывается и белогвардейский офицер Сергей Нератов. Он прибывает с остатками разбитой армии Врангеля, в потоке гражданских беженцев, потерявших родину. Для Нератова это не просто географическое перемещение, а окончательный разрыв с прошлой жизнью, погребенной в огне революции и Гражданской войны. Он переживает личную катастрофу, будучи сломленным и одиноким человеком, который потерял абсолютно всё: дело, которому служил, рухнуло вместе с фронтом, а самое страшное – в вихре событий погибли его жена и дети. Этот двойной крах – общественный и глубоко личный – оставляет его в полной пустоте, на развалинах собственной судьбы, в городе, где он чужой среди таких же чужих. Однако судьба, лишившая его всего, неожиданно предлагает новую, тяжкую роль. Среди растерянной, деморализованной массы эмигрантов, не знающих, как жить дальше, фигура Нератова – профессионального военного, сохранившего, несмотря на личную трагедию, внутренний стержень и остатки воли, – становится заметной. Постепенно, почти против его собственной воли, он оказывается выдвинут в лидеры этого разрозненного сообщества. Так сломленный человек, ищущий лишь забвения, вынужденно принимает на себя бремя ответственности за тысячи таких же потерянных людей. Нератов становится во главе русской эмиграции, не по амбициям, а по трагической необходимости. Его новая жизнь начинается не с поиска лучшей доли, а с попытки организовать элементарное выживание вчерашних солдат, офицеров, интеллигентов, женщин и детей в условиях чужой страны, враждебного окружения и полной неопределенности будущего. Он должен найти способ сохранить не просто физическое существование, но и дух, достоинство и идентичность этого изгнанного народа, сам будучи человеком с опустошенной душой, для которого каждый новый день – это напоминание о невосполнимых утратах. Это история не о политике, а о долге, принятом вопреки отчаянию, о том, как в самом эпицентре личного крушения находится сила, чтобы вести за собой других, таких же сломленных историческим вихрем.